Тростниковые волки - Страница 2

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Из-за двери доносилось всё то же мычание – на мгновение прекращалось и продолжалось снова.

– Он что-нибудь говорил? – спросил Клочко.

– Я не слышал ничего, хотя по разговорам ментов я так понял, что он им что-то там в отделении выдал членораздельное. А спрашивать я не стал…

Клочко посмотрел на медсестру.

– Они не сказали… – растерялась та, – я не знаю…

– Завтра созвонитесь с ними и уточните каждое слово, которое он сказал в отделении, каждое действие его. Ясно?

Медсестра перепуганно кивнула.

– Вы если так будете собирать анамнез, – сказал Клочко, – даже больного гриппом не вылечите никогда.

Клочко посмотрел на санитара и вздохнул:

– Он в рубашке?

– А то!

– Открывай, глянем на этот ночной кошмар.

Шутка повисла в воздухе, не разрядив обстановку, а, наоборот, сгустив общее напряжение. Санитар нехотя встал с табуретки, достал ключи, собрался с духом и открыл дверь.

Косой луч света от лампы из коридора упал на пол палаты, высветив согнувшегося в три погибели человека. Клочко сделал шаг внутрь, поднял руку и включил свет. Под потолком зажглась лампочка без абажура, моментально окрасив всё происходящее в желтоватый цвет. Желтоватыми стали подбитые войлоком стены, клетчатый линолеум на полу, прикрученная к полу кровать с подбитой войлоком доской. Желтоватыми стали человек на полу, Клочко, санитар и осторожно заглядывающая в дверь медсестра.

Человек на полу был высок – метр восемьдесят или метр девяносто, худощав, с длинными, почти до плеч, иссиня-чёрными волосами. Он стоял на коленях, наклонившись всем корпусом вниз и уткнувшись лбом в пол. Волосы были размётаны по щекам, полностью скрывая его лицо. Руки, скованные рукавами смирительной рубашки, были зажаты между животом и ногами. Он ритмично покачивался вперёд-назад, непрестанно мыча.

Клочко сразу почувствовал, что с ним что-то не то. Поза, в которой этот человек сидел, раскоряченные ноги в больничных штанах, под странным углом вывернутые плечи – всё это было неуловимо неестественно, но требовалось время, чтобы уловить каждую конкретную деталь. Правое плечо было отведено назад, а левое прижато и поднято; на левой ноге босые пальцы, причём только три, дёргались то вперёд, то назад, в то время как два других упирались в пол. Шея при раскачивании человека подворачивалась под таким сильным углом, что больно было смотреть – на правой ягодице, просматривавшейся под натянувшейся штаниной, пульсировала мышца, как будто её то сводило судорогой, то отпускало.

Несколько секунд вошедшие стояли молча, затем Клочко сказал:

– Добрый день!

Человек никак не отреагировал.

– Меня зовут Николай Сергеевич, я врач, – продолжал Клочко. – Я пришёл сюда, чтобы вам помочь.

Человек не реагировал.

Клочко обратился к санитару:

– Можно попытаться его поднять?

– Ну… если осторожно. Вы не забывайте о том, что он в ментовском «бобике» решётку высадил. Это он кажется хилым, а там дури немерено.

– Ну ладно… давай потихоньку…

Клочко зашёл справа, санитар – слева. Они аккуратно, выставив вперёд руки, приблизились к человеку и медленно взяли его под мышки. Тот не сопротивлялся. Врач с санитаром подняли человека и медленно подтащили его к кровати, затем так же аккуратно посадили его, оперев спиной о стену. Клочко осторожным, но уверенным движением отбросил волосы с лица пациента и обомлел.

Сухое обветренное лицо было изъедено глубокими морщинами, рот был скривлён, верхняя губа слегка заходила сверху на нижнюю, но всё это подмечалось после. Первое, что приковало внимание Клочко, – это глаза человека, один из которых, правый, смотрел прямо на доктора, а второй был повёрнут влево и вверх и заметно вздрагивал, описывая короткие дуги.

– Вы меня слышите? – спросил Клочко.

Человек никак не отреагировал.

– Вы понимаете, кто вы и где находитесь?

Левый глаз плавно поехал вниз и постепенно описал полную окружность, в то время как правый по-прежнему смотрел строго на Клочко. Доктор отступил на шаг назад и ещё раз внимательно осмотрел больного. Тот по-прежнему сохранял неестественную позу, теперь уже сидя на кровати, – его плечи и пальцы на ногах были в таком же положении, и левый глаз медленно пошёл на второй круг. Клочко повернулся к санитару, чтобы дать распоряжение, и тут человек заговорил.

– Крхрхххр… – Он закашлялся, потом прочистил горло, затем наклонился всем корпусом вперёд и снова выпрямился, опершись о стену. – Ты… я… я…

– Вы меня слышите? – спросил Клочко.

– А… а…

– Вы слышите, что я вам говорю?

– А… – Человек стих, потом вздрогнул. – Я… да, я вас слышу… Я слышу то, что вы говорите…

Человек говорил глубоким грудным голосом на чистом русском языке. Клочко глубоко вздохнул.

– Меня зовут Николай Сергеевич. Я врач. Вы понимаете, кто вы, где вы находитесь и как вы здесь оказались?

– Вы… я… оказался.

Человек замолчал. Клочко молчал. Санитар и медсестра, осторожно заглядывающая в дверь, тоже молчали.

– Меня потеряли, – вдруг сказал человек, – я оказался здесь. Меня потеряли.

– Кто вас потерял?

– Меня потеряли. Я оказался здесь потому, что они меня потеряли. Меня потеряли.

– Хорошо, давайте начнём сначала. – Клочко встал прямо напротив пациента. – Вы можете сказать, кто вы?

– Я… я… – Человек начал странно раскачиваться из стороны в сторону, елозя спиной по стене. Его поза не изменилась. Один глаз по-прежнему смотрел на Клочко, а второй по-прежнему бегал, только траектория его теперь стала гораздо сложнее. – Я не могу. Я не могу сказать. Нет слов. Чтобы сказать, кто я, нет слов.